Download Transcript
РУФЬ
Урок 7 – Главы 3 и 4.
На прошлом уроке мы начали изучать 3 главу книги Руфь и остановились на том, как поражённый (но приятно удивлённый) Вооз просыпается посреди ночи и обнаруживает прекрасную и благоухающую Руфь, лежащую у его ног. И мы обсуждали, действительно ли в действиях Руфи был очевидный сексуальный подтекст, или не нужно перегибать палку и читать в тексте то, чего там нет.
Ухаживание включает в себя флирт между мужчиной и женщиной, когда один пытается привлечь другого: но действие разворачивается так, как задумал Бог, сотворивший мужчину и женщину, в отличие от чего-то значительно менее подходящего, особенно для тех, кто почитает Я́ХВЕ как Господа всего. Таким образом, мы рассмотрели и отбросили новую интерпретацию ночных событий, происходящих на гумне между Руфью и Воозом. И эта новая интерпретация заключается в том, что Руфь прокралась внутрь и раздела Вооза, что было характерным признаком её заинтересованности в браке. Эта довольно натянутая попытка найти что-то провокационное в этом тексте из книги Руфь не только не соответствует прямому, интеллектуально честному и незамысловатому переводу еврейского повествования, но и отбрасывает в сторону контекст и мотив всей истории, которая основана на взаимоотношении двух исключительно праведных, скромных, верных последователях Бога Израиля Руфи и Вооза.
Давайте перечитаем часть 3 главы, а затем продолжим наше изучение.
ПЕРЕЧИТАЙТЕ 3 ГЛАВУ КНИГИ РУФЬ с 6 стиха до конца главы.
Я хочу продолжить, используя слова христианского библеиста Д.Б.Макдональда в качестве контекста для визуализации сцены. Вот что он пишет об инциденте на гумне:
«Вооз показан спокойно справляющимся с ситуацией как джентльмен, а не как старый дурак или деревенский мужлан. Он, конечно, был провинциалом, но у него есть достоинство и сдержанность».
Скрытый ключ к образу мыслей и намерениям Руфи кроется в её выборе слов в ответ на вопрос Вооза: «кто ты?». Она отвечает: «я Руфь, раба твоя». Еврейское слово, переведённое как «раба», – это ама́, оно означает «служанка», но оно также весьма важно в том смысле, что это социально более высокий статус, чем нохри́, именно так она представила свой статус Воозу при их первой встрече. Нохри́ означает иностранка, пришелица, и это слово может иметь негативный смысл, со временем оно даже стало означать прелюбодейную женщину (когда используется при определённых обстоятельствах). Это мало чем отличается от того, когда христианин называет кого-то язычником или нечестивцем. Дело в том, что нохри́ – это чужак в еврейской общине, который по закону не имел права вступать в брак с евреем.
Но, называя себя ама, служанкой, Руфь отказалась от образа «чужака» в пользу того, чтобы быть членом еврейской общины, даже если это скромный статус человек из класса прислуги. Кроме того, ама – это класс женщин, которых еврейский свободный мужчина может взять либо в качестве законной наложницы, либо в жёны. С момента её первой встречи с Воозом и до настоящего времени Руфь сделала ещё один шаг в своей ассимиляции в еврейском обществе. Несколькими месяцами ранее она находилась в процессе отказа от своей языческой идентификации как жительницы Моава, но ещё не полностью перешла к тому, чтобы стать членом Израиля, она находилась в своего рода подвешенном состоянии, и это выразилось в её вполне сознательном и намеренном обозначении себя как нохри. Я утверждаю, что это хорошая иллюстрация процесса, который призван предпринять каждый ученик Йешу́а – язычник, когда мы переходим от оставления позади изначально языческой природы языческого мира к изначально отделённому для Бога миру Израиля. Конечно, особенно после пришествия Мессии Иисуса, это духовное путешествие (не физическое, как это было когда-то). Мы не меняем нашу национальную идентичность с той, которую мы имеем в настоящее время, на израильскую, потому что мы принимаем работу Христа как наше искупление. Но мы должны установить сознательную связь с Божьим народом, потому что мы приняли их Бога и божественные идеалы, ниспосланные на землю этим Богом, и выполнили всё это на условиях частных и исключительных заветов, которые Бог заключил и поддерживал с евреями.
После того, как Руфь тонко идентифицировала себя как человека, имеющего законное право на брак с евреем, она затем смело ПРОСИТ Вооза жениться на ней, говоря: «простри канаф на ама твою, ибо ты гоэль». Мы обсуждали более глубокое значение термина канаф несколько уроков назад, когда изучали 12 стих 2 главы, где мы увидели, как Вооз благословляет Руфь, говоря: «…да воздаст Господь за это дело твоё, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами (кнафа́им)!».
Тогда же мы заглянули вперёд, в 3 главу, чтобы установить связь между тем, что Руфь сначала попала под кана́ф Иеговы, чтобы получить убежище, а теперь под канаф Вооза, чтобы так же получить убежище. Первое убежище было духовным, Руфь получила его посредством духовного «брака» с Богом Израиля, а второе было земным физическим убежищем, полученным посредством земного физического брака с Воозом. В то время как слова Руфи, возможно, нуждаются в толковании для нас, современных людей, Воозу этого не требовалось, он прекрасно понял её просьбу и намерения.
Почтенный еврейский раввин и учёный Раши так отозвался о словах Руфи, обращенных к Воозу: «Кроме того, когда она сказала: «Накрой своим канаф свою служанку», это был намёк на то, что Всевышний (Бог) сказал еврейскому народу во время дарования Торы: «Я перенёс тебя на канафей (крыльях) орлов и привел тебя ко Мне». Точно так же, как Всевышний таким образом проявил Свою любовь к еврейскому народу, Руфь попросила Вооза показать ей любовь в земном браке». Я нахожу это высказывание не только целевым, но и глубоким и трогательным. Удивительно, как много можно обнаружить, когда мы заглядываем за перевод в оригинальный иврит.
Именно здесь, в стихе 9, мы видим интересный поворот: Руфь говорит, что причина, по которой она чувствует себя оправданной, прося Вооза взять её в жёны, заключается в том, что он её гоэ́ль и, следовательно, имеет обязательства перед ней и семьёй. И это возвращает нас к прошлому уроку, на котором мы обсуждали институт гоэль и левиратного брака. Я настоятельно призываю вас вернуться и ещё раз изучить эту часть урока, если вам это непонятно. Вкратце, левиратный брак был ближневосточным обычаем (и практиковался евреями) задолго до того, как на горе Синай был дан закон. Идея заключается в том, что шурин должен жениться на своей невестке (вдове своего брата), если этот брат умер, а женщина ещё не произвела на свет наследника, сына. И цель его состоит в том, что ребёнок мужского пола, произведённый на свет в результате этого нового брака, считался потомком умершего брата, и, таким образом, семейная линия и имя умершего брата продолжали существовать в Израиле. Однако божественное постановление по этому вопросу, данное Моисею на горе Синай, очень ограничено и распространяется только на шуринов, несущих эту обязанность левиратного брака со своими невестками. Если шурина нет, или если шурин отказывается выполнять свой долг, у вдовы нет другого варианта. Мы видели это на примере сыновей Иуды, которые были убиты Богом за отказ выполнять свой долг в левиратном браке.
Итак, как закон о левиратном браке применим к Руфи и Воозу? Ответ: несмотря на то, что большинство христианских комментариев говорят об обратном, это не так. У покойного мужа Руфи не было выживших братьев. Это должно было стать концом возможности устроиться для Руфи и Ноемини, но где-то по ходу дела (после горы Синай) еврейское общество увидело необходимость дать больше возможностей этим несчастным женщинам и семьям (если не было шурина, который мог бы жениться на вдове), поэтому они изобрели другой способ. Они добавили обязанность жениться на бездетной вдове к уже существующему списку различных обязанностей гоэль. Таким образом, обязанность гоэль жениться на овдовевшей родственнице (у которой не было сына) рассматривалась не столько как обременительное гражданское юридическое и библейское требование (которое навлекало большой позор на шурина, отказавшегося выполнять свой семейный долг левирата), сколько как очень позитивный акт хесэд (любящей доброты), что делало такой брак чем-то вроде ВЫБОРА совести для гоэль. Тем не менее, решение не подвергать социальному остракизму искупителя семьи, который отказался от этой обязанности левиратного брака, объясняется тем, что обычно было несколько потенциальных членов семьи, которые могли бы взять на себя роль гоэль, и в то время как на старшего гоэль (ближайший член семьи мужского пола) смотрели свысока за то, что он не выполнял ВСЕХ возложенных на него обязанностей, обычно в семье были другие мужчины, которые также могли выполнять эти обязанности. Поэтому отказ самого старшего гоэль жениться на вдове не воспринимался как нечто столь серьёзное, как для шурина, который отказался жениться на своей овдовевшей невестке.
Таким образом, в конце концов, то, о чём Руфь попросила Вооза, является результатом еврейских обычаев и традиций, а не законов Торы как таковых. Есть ли что-то изначально неправильное в том, что израильтяне ввели такую новую традицию? Нет. В качестве аналогии: точно так же, как есть 7 установленных библейских праздников, которые заповеданы Богом, есть также Ханука (и, возможно, мы могли бы добавить сюда Пурим), которые являются регулярными праздниками евреев. Есть ли что-то неправильное в праздновании Хануки и Пурима только потому, что они были созданы людьми и не предопределены Богом? Нисколько. Всё может пойти не так, когда мы, люди, объявляем Хануку и Пурим (или Пасху и Рождество, не суть важно) святыми и возвышаем их по значимости, как будто они стоят наравне с истинно установленными Богом святыми днями (или даже выше). Таким образом, в том, что Израиль развил в своём обществе традицию заботиться о вдовах и следить за тем, чтобы семейная линия бездетного умершего мужчины продолжалась, даже если решение выходит за рамки положений о левиратном браке, конечно, нет ничего плохого. Но давайте уточним, что просто потому, что это не грех, традиция не становится святым делом. Скорее, если всё выполняется надлежащим образом, её следует рассматривать, скорее, как дела любящей доброты, хесэд, добрые дела, соответствующие поступки, но не предопределённые Богом поступки, кроме как в общем смысле подчинения самой основополагающей из всех заповедей: люби своего ближнего, как самого себя.
Всё это может показаться сложным и запутанным, как будто я слишком глубоко копаю, но вот другой способ думать об этом: нигде в Библии термин «гоэль» никогда не применяется к шурину, состоящему в левиратном браке. Шурин НЕ был назван гоэль. Гоэль был совершенно отдельным институтом, совершенно отличным от левиратного брака. Поэтому здесь, в книге Руфь, мы видим, что Руфь основывает своё обращение к Воозу с просьбой жениться на ней НЕ на предписанном Богом долге шурина для левиратного брака (поскольку в ситуации Руфи действительно не было шурина), а скорее на призыве к гоэль (к семейному искупителю), чтобы он женился на ней, бездетной вдове (хотя она была очень дальней родственницей Вооза). И даже это было основано на созданной человеком традиции, а не строго на законе, который возлагал абсолютную обязанность жениться на вдове только шурина.
Итак, точно так же, как мы видели, что (несмотря на современные популярные интерпретации) Руфь НЕ сделала ничего предосудительного сексуального характера по отношению к Воозу, приподняв его одеяло, чтобы обнажить ноги, и здесь не было надежды на левиратный брак (ещё одна плохая, но стандартная современная интерпретация), потому что обстоятельства просто неприменимы.
Нам нужно понять, что божественный принцип, стоящий за тем, что наш родственник-искупитель Йешу́а видит церковь как свою невесту, и даже то, что в будущем состоится церемония бракосочетания, не имеет ничего общего ни с левиратным браком на основе Торы, ни с браком вдовы на основе гоэль, потому что брак на основе гоэль был установлен как человеческая традиция. Так что ни одно из этих конкретных обстоятельств к нам не относится. Йешуа не наш шурин, а мы не бездетные вдовы.
Переходим к стиху 10, ответ Вооза Руфи довольно странный. Он говорит, что то, что Руфь только что предложила ему, является актом хесэд для него. Он говорит: «…благословенна ты от Господа [Бога], дочь моя! это последнее твое доброе дело (хе́сэд) сделала ты ещё лучше прежнего…». Другими словами, Вооз, похоже, весьма благодарен Руфи за смелое обращение к нему. Почему? Далее он говорит, что причина его радости в том, что она обратилась к НЕМУ (пожилому мужчине) вместо того, чтобы «…искать молодых людей, ни бедных, ни богатых». Давайте не будем неправильно понимать то, что здесь происходит. Хотя я уверен, что Вооз был так же польщён предложением Руфи, как и взволнован, внезапно обнаружив красивую молодую женщину, лежащую рядом с ним посреди ночи, контекст более содержателен в его словах: «твой последний хесэд даже больше, чем твой первый». Первым хесэд Руфь было её самоотверженное обещание заботиться о своей престарелой еврейской свекрови Ноеминь, а также оставить свою родину и стать верной Израилю и Израильскому Богу.
Так в чём же заключается «последний хесэд» Руфи? Был ли это выбор мужчины, который, вероятно, был старше Ноемини, когда у неё мог бы быть гораздо более молодой, красивый, энергичный мужчина? Не совсем. Скорее, дело было в том, что она решила настолько точно следовать израильским обычаям, что даже не помышляла ни о чём, кроме как выйти замуж за гоэль из своей еврейской семьи. Руфь могла бы решить свою личную дилемму бедной вдовы, выйдя замуж за молодого человека с хорошим будущим, но она не решила бы проблему Ноемини, нуждавшейся в наследнике, который продолжил бы род Елимелеха и родословную клана, если бы вышла замуж за того молодого человека, который не был гоэль.
Без сомнения, Руфь была бы отличной партией любому. Её внешнюю красоту дополняли её нежное поведение и хороший характер. У её дома молодые поклонники выстроились бы в очередь. Но она выбрала Вооза, пожилого мужчину. Считайте её выбор практичным, потому что Вооз сейчас проживал осень, если не зиму, своей жизни. Несколько лет совместной жизни – это, вероятно, лучшее, на что Руфь могла надеяться, выйдя замуж за Вооза, а потом она снова стала бы вдовой. Вооз был столь же практичен и мудр, сколь добр и нежен, и поэтому готовность Руфи обеспечить Ноеминь наследником, выйдя замуж за такого гоэль, как престарелый Вооз, превзошла даже её очень впечатляющую доброту, руководствуясь которой, она последовала за Ноеминью из Моава, чтобы заботиться о ней. Вооз мгновенно осознал серьёзность и бескорыстие решения Руфи даже в его затуманенном состоянии и в темноте того позднего часа.
Но я не могу не отметить, что Руфь также сделала мудрый выбор для себя. Я думаю, Руфь разглядела в Воозе человека редкой доброты, острого чувства долга, непоколебимой чистоты, надлежащего страха и уважения к Своему Богу. Вооз также проявлял к Руфи много нежности и уважения. Кто мог бы стать для неё лучшим мужем, чем Вооз?
В стихе 12-м план Ноемини, в котором до сих пор всё шло как по маслу, оказывается под угрозой провала. Вооз говорит, что, хотя он, безусловно, готов «сделать всё, что сказала Руфь», потому что её прекрасный характер хорошо известен среди общины Вифлеема, есть ещё один гоэль, который является несколько более близким родственником Елимелеха, чем он сам. И Вооз, будучи таким человеком, каков он есть, не может пренебречь правами этого другого гоэль, который ближе него в очереди гоэль, и должен поддерживать свою репутацию. Поэтому он и рассказывает Руфи о другом семейном искупителе и говорит, что она должна остаться здесь, на гумне, до конца ночи, а утром Вооз будет искать встречи с этим человеком у городских ворот (обычное место законного ведения дел в ближневосточном городе). Если этот другой потенциальный гоэль не возьмёт на себя ответственность за спасение Руфи, то Вооз будет свободен сделать это и обещает, что сделает.
Стих 14 показывает, что Руфь подчинилась (по крайней мере частично, я полагаю, потому что Ноеминь увещевала её делать всё, что говорил ей Вооз), но затем, когда ночь подходила к концу, Вооз сказал Руфи идти домой, пока люди не увидели, что она была здесь, и не предположили худшее. Мы видим, что Вооз действовал ответственно по отношению к Руфи четырьмя конкретными способами. Сначала он не велел ей уходить, чтобы она не шла домой в темноте и не подвергалась опасности. Во-вторых, он не прикасался к ней до тех пор, пока она не стала принадлежать ему по праву. В-третьих, он защищал права родственника, который был более близким родственником покойного Елимелеха, чем он сам, и, в-четвёртых, он поклялся решить этот вопрос в течение нескольких часов и принять результаты, какими бы они ни оказались.
Но Вооз ещё не закончил проявлять свою доброту: он велел Руфи воспользоваться своей шалью (вероятно, верхней частью симла́, которую она носила) и ухватиться за её края. В него он насыпал 6 мер ячменного зерна, чтобы она отнесла его домой к Ноемини. Мы не знаем точного количества, потому что не знаем, каковы были меры. Были ли это ефы (около 50 литров), или гоморы (около 5 литров) или что-то совершенно другое? Конечно, сомнительно, что это были 6 еф, поскольку трудно представить, чтобы Руфь несла 300 кг зерна обратно в своё жилище. А 6 гомор – это немного меньше, чем собрала Руфь в тот день, когда Вооз велел своим наёмным людям вытаскивать по несколько стеблей из снопов, чтобы ей было легче собирать урожай. В любом случае, это было щедрое количество ячменя, с которым она вернулась домой.
Когда она пришла домой, вероятно, ещё не совсем рассвело, и поэтому в стихе 16 поражённая Ноеминь спрашивает человека, входящего в её жилище: «Кто ты? Это ты, Руфь?». Затем Руфь рассказала ей, что произошло той ночью. Ноеминь увидела дар и точно знала, что делать. Ячмень был знаком доброй воли со стороны Вооза, поэтому Ноеминь сказала Руфи быть спокойной и оставаться дома, потому что Вооз не успокоится, пока это дело не будет решено. Руфь будет искуплена пока ещё неназванным другим гоэль, или, если он откажется выполнять свой долг, Вооз женится на ней. В любом случае у Руфи должен был появиться новый муж, а у Ноемини – отчаянно необходимый наследник для её покойного мужа Елимелеха.
Теперь, когда напряжение нарастает и приближается кульминация нашей истории, давайте перейдём к главе 4.
ПРОЧИТАЙТЕ полностью 4 ГЛАВУ КНИГИ РУФЬ.
Мы собираемся немного углубиться в технические и подробные аспекты некоторых вопросов, затронутых в этой главе (во многом так же, как мы делали на определённом уровне на протяжении всего нашего изучения книги Руфь), и для этого есть веская причина. Это не значит, что мы становимся учёными экспертами в нюансах и мельчайших деталях закона Моисея или древней еврейской культуры. Скорее это происходит потому, что основная идея всей книги Руфь заключается в том, как общество верующих в Бога Израиля (евреи, живущие в Вифлееме и его окрестностях) сталкивалось с вопросами, на которые либо не было очевидных и непосредственно относящихся к делу ответов, которые они могли бы взять из Торы в качестве решения, либо потому, что обстоятельства внутри Израиля эволюционировали (примерно за 300 лет с тех пор, как закон был дан Моисею на горе Синай) до такой степени, что не всегда существовал разумный и прямой способ применения религиозного кодекса левитов как есть к конкретной ситуации. Эти евреи из Бейт-Лехема не стремились быть непослушными. Скорее, как мы часто обнаруживаем сегодня, жизнь не чёрно-белая, какой мы предпочли бы её видеть. Не всегда очевидно, как определить Божью волю в той или иной ситуации и не всегда просто определить, какие из Его многочисленных законов и повелений должны быть применены к нашей конкретной ситуации.
Мы, вернувшиеся к изучению всего Слова Божьего и стремящиеся вновь обрести желание повиноваться Его библейским законам и заповедям (в противоположность следованию искусственным доктринам), находим путь не таким прямым, как мы могли бы надеяться. Как мы можем взять эти законы трёх с половиной тысячелетней давности, данные Моисею в пустыне (божественные заповеди, которые были изложены в древней ближневосточной культурной среде) и применить их к нашим современным западным проблемам и обстоятельствам 21-го века?
Ответ для нас тот же, что и для евреев эпохи Руфи. Он заключается в том, чтобы приложить согласованные усилия для понимания всех Божьих законов и заповедей, чтобы мы могли получить всестороннее и доскональное понимание основополагающих принципов Бога. А затем, используя это понимание (вместе с руководством Святого Духа), сформировать его так, чтобы оно соответствовало текущим обстоятельствам, в какой бы эпохе или культурном окружении мы ни находились.
Ноеминь и Руфь были бездетными вдовами, но ни у одной из них не было живого шурина, который мог бы взять их в жёны по закону о левиратном браке. Итак, как же можно исправить эту ситуацию? Хотел ли Бог, чтобы из-за того, что особые обстоятельства Ноемини и Руфи не были охвачены постановлениями о левиратном браке, их жизнь стала безнадёжной и семейные линии их умерших мужей зашли в тупик? Используя основополагающий и главенствующий Божий принцип любви к ближнему как к самому себе, а затем применяя ответвление этого принципа, согласно которому последователи Бога предлагают любящую доброту (хе́сэд) страждущим, еврейские мудрецы решили, что было бы уместным решением потребовать от семьи гоэль принять такое решение, взять вдову в его дом и сделать для неё то, для чего существовал левиратный брак, если бы обстоятельства были другими.
Мы увидим, что та же логика применяется, когда речь заходит о божественных законах, регулирующих наследование земли. Технически не было никакого положения о том, что вдова может наследовать землю. И я собираюсь немного углубиться в эту тему, чтобы объяснить, как необычную природу затруднительного положения Ноемини, так и довольно сложное решение, которое было разработано для его устранения.
В стихе 1 начинается судебный процесс, применявшийся в ту эпоху для урегулирования вопросов выкупа земли. Это происходит у городских ворот, потому что это было традиционное ближневосточное место, где заключались юридические сделки. Мы находим, например, что Авраам купил место для погребения Сарры у городских ворот. Цари сидели у городских ворот, чтобы судить. Старейшины собирались у городских ворот, чтобы улаживать споры. Городские ворота также были местом, где люди встречались, чтобы обсудить политику или просто по-дружески побеседовать. В то время это был зал суда и городская площадь.
Если вы хотели встретиться с кем-то в какой-то момент в течение дня, вы должны были сидеть у городских ворот и ждать. Мы застаём Вооза за этим занятием, и, конечно же, старший семейный искупитель (гоэль) семьи Елимелеха прошёл мимо, и Вооз окликнул его. Автор книги Руфь по какой-то причине решил не раскрывать имя этого старшего гоэль. Мы не знаем почему. Но, очевидно, кто бы это ни был это не имеет отношения к истории. Поэтому мы находим, что большинство Библий называют его «тот родственник».
Вооз просит этого человека подойти и сесть рядом с ним, а затем просит, чтобы 10 человек из числа старейшин города также сели в качестве свидетелей этого судебного разбирательства. Эти старейшины были признанными общественными авторитетами, наделёнными полномочиями решать разные вопросы. В более поздней раввинской интерпретации собрание из 10 человек стало основой для минья́н, минимального законного числа мужчин, необходимого для проведения службы в синагоге.
Начиная со стиха 3, в присутствии всех необходимых сторон Вооз излагает своё дело. Начинает он с того, что говорит, что это разбирательство касается Ноемини, которая вернулась из Моава, и что оно связано с продажей участка земли, принадлежавшего её семье. Далее говорится, что главой семьи был ныне покойный Елимелех. Вооз называет Елимелеха «нашим братом». Еврейское слово, используемое здесь для обозначения брата, – ах, и это ещё один из тех терминов, значение которых сильно варьируется в зависимости от контекста. Ах может означать родного брата, но ещё чаще в Библии это относится к любому члену семьи мужского пола, даже если этот член семьи является дальним родственником. Это также термин, который может означать «как брат» (например, мы могли бы называть очень дорогого друга «как брат мне», даже если кровное родство не подразумевается). В данном случае этот неназванный гоэль НЕ является братом Елимелеха, он, скорее, просто какой-то член клана Елимелеха.
Вооз объясняет, что, поскольку «тот родственник» является ближайшим подходящим кандидатом, у него есть право первого, кто выкупит землю, но Вооз также ясно даёт понять, что если он не желает выкупать землю, то Вооз возьмёт на себя эту обязанность.
Пожалуйста, обратите внимание, как тема внезапно переходит от Руфи к Ноемини. Другими словами, я напомню вам, что во введении к книге Руфь я объяснял, что, хотя Руфь является центральным женским персонажем и тёзкой названия книги, на самом деле история о том, как решить проблемы Ноемини. Просто во многих отношениях Руфь была инструментом решения проблем Ноемини.
Итак, с этими стихами связана давняя проблема, на которой мы сегодня закончим, и некоторые из вас, возможно, уже заметили её. Проблема в следующем: Ноеминь уже продала кому-то землю или она только намеревалась продать землю, и это, по крайней мере, часть того, что обсуждалось здесь, у городских ворот.
На предыдущих уроках я обсуждал с вами вопрос о том, что библейский иврит не использует прошедшее, настоящее и будущее времена, вместо этого в нём используется то, что называется совершенным и несовершенным, или полным и неполным временем. Таким образом, в библейском иврите стоит вопрос не в том, КОГДА что-то произошло, вопрос в том, продолжалось ли это дело или было завершено. В стихе 3 используется совершенное время относительно распоряжения землёй, что означает, что действие по продаже земли было завершено (это значит, что Ноеминь уже продала её кому-то). Но в стихах 5 и 9 используется несовершенное время, что означает, что действие по продаже земли продолжалось и ещё не завершено. Поэтому среди учёных идёт нескончаемый спор о том, продала ли Ноеминь уже кому-то землю или нет.
Но это также вызывает другой вопрос: какое право имела вдова Ноеминь продавать семейную землю? Только владелец земли мог продать её, а по законам Моисея ни одна вдова не могла владеть землёй. Так как же нам в этом разобраться?
Что ж, здесь нам нужно немного углубиться в вопрос о наследовании земли женщинами, но мы сделаем это на следующем уроке и в то же время закончим наше изучение книги Руфь.